Неточные совпадения
Грушницкий стал против меня и по данному знаку начал поднимать
пистолет. Колени его
дрожали. Он целил мне прямо в лоб…
Вихров затем, все еще продолжавший
дрожать, взглянул на правую сторону около себя и увидел лежащий
пистолет; он взял его и сейчас же разрядил, потом он взглянул в противоположную сторону и там увидел невиннейшее зрелище: Мелков спокойнейшим и смиреннейшим образом сидел на лавке и играл с маленьким котенком. Вихрова взбесило это.
— Имеете полное право, — отрубил Кириллов. Маврикий Николаевич не сказал ничего. Расставили в третий раз, скомандовали; в этот раз Гаганов дошел до самого барьера и с барьера, с двенадцати шагов, стал прицеливаться. Руки его слишком
дрожали для правильного выстрела. Ставрогин стоял с
пистолетом, опущенным вниз, и неподвижно ожидал его выстрела.
Хотя перед самоубийством человек проклинает свою жизнь, хотя он положительно знает, что для него смерть есть свобода, но орудие смерти все-таки
дрожит в его руках, нож скользит по горлу,
пистолет, вместо того чтоб бить прямо в лоб, бьет ниже, уродует.
Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не
дрогнул пистолет.
И что за диво?.. Издалёка,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока.
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы,
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
— Ну, вот видите ли… У Лаевского
дрожат руки и всякая штука… Он и
пистолета теперь не поднимет. Драться с ним так же нечеловечно, как с пьяным или с тифозным. Если примирение не состоится, то надо, господа, хоть отложить дуэль, что ли… Такая чертовщина, что не глядел бы.
«Я вижу, вы меня не ждали —
Прочесть легко из ваших глаз;
Ах, вы еще не испытали,
Что в страсти значит день, что час!
Среди сердечного волненья
Нет сил, нет власти, нет терпенья!
Я здесь — на всё решился я…
Тебе я предан… ты моя!
Ни мелочные толки света,
Ничто, ничто не страшно мне;
Презренье светской болтовне —
Иль я умру от
пистолета…
О, не пугайся, не
дрожи;
Ведь я любим — скажи, скажи...
Раздался выстрел. Тело самоубийцы
дрогнуло и сползло с дивана,
пистолет выпал из его рук на ковер. Из зиявшей в виске ранки сочилась кровь.
Лицо князя Андрея Павловича страшно изменилось. Он был бледен, как полотно, губы его
дрожали. В руке у него был
пистолет. Он прямо подошел к молодому офицеру.
«Он умер!» — было первою мыслью Андрея Павловича, но, подбежав к полулежавшему в кресле Зарудину и схватив его за руку, услыхал учащенное биение пульса. Его друг оказался лишь в глубоком обмороке. Испуганный раздавшимися шагами и напором в дверь, несчастный поспешил спустить курок, но рука
дрогнула, дуло
пистолета соскользнуло от виска и пуля, поранив верхние покровы головы и опалив волосы, ударила в угол, в стоявшую статую.